Согласен.Выложи пожалуйста отчеты(если не трудно).

Витя! Когда будут очёты?
Ты лучше скажи, будешь их выкладывать или нет.
Не подставляй!

Заранее благодарю.

хули не кто ни хуя не пишет???

да уж.......

Все бля заебали! НАХУЙ ДЛИННЫЕ ПОСТЫ???всю гостевуху засрали!

О вы, замужние, о вдовы,
О девки с целкой наотлет!
Позвольте мне вам наперед
Сказать о ебле два-три слова.

Ебитесь с толком, аккуратно,
Чем реже еться, тем приятней,
Но боже вас оборони
От беспорядочной ебни!

От необузданной той страсти
Пойдут и горе, и напасти,
И не насытит вас тогда
Обыкновенная елда.

Блажен, кто смолоду ебет
И в старости спокойно серит
Кто регулярно водку пьет
И никому в кредит не верит.

Природа женщин наградила:
Богатство, славу им дала,
Меж ног им щелку прорубила
И ту пиздою назвала.

Она для женщины игрушка,
На то названье ей пизда.
И как мышиная ловушка,
Для всех открытая всегда.

Она собой нас всех прельщает,
Манит к себе толпы людей,
И бедный хуй по ней летает,
Как по сараю воробей.

Дом двухэтажный занимая
В родной Москве жила-была
Вдова – купчиха молодая,
Лицом румяна и бела.

Покойный муж ее мужчиной
Еще не старой был поры.
Но приключилася кончина
Ему от жениной дыры.

На передок все бабы слабы,
Скажу, соврать вам не боясь.
Но уж такой ебливой бабы
Никто не видел отродясь!

Покойный муж моей купчихи
Был парень безответный, тихий
И слушая жены наказ
Ее еб в сутки десять раз.

Порой он ноги чуть волочит,
Хуй не встает, хоть отруби.
Она и знать того не хочет:
Хоть плачь, а все-таки еби!

Подобной каторги едва ли
Смог вынесть кто. Вот год прошел
И бедный муж в тот мир ушел,
Где нет ни ебли ни печали.

Вдова, не в силах пылкость нрава
И буйной страсти обуздать,
Пошла налево и направо
И всем и каждому давать.

Ее ебли и пожилые,
И старики, и молодые,
А в общем все кому не лень
Во вдовью лазили пиздень.

Три года ебли бесшабашной,
Как сон для вдовушки прошли.
И вот томленья муки страстной
И грусть на серлце ей легли.

И женихи пред ней скучают,
Но толку нет в них ни хуя.
И вот вдова грустит и плачет,
И льется из очей струя.

И даже в еблишке обычной
Ей угодить никто не мог:
У одного хуй неприличный,
А у другого короток.

У третьего – уж очень тонок,
А у четвертого – муде
Похоже на пивной бочонок
И больно бьется по манде.

То сетует она на яйца –
Не видно, словно у скопца.
То хуй короче чем у зайца…
Капризам, словом, нет конца.

И вот по здравому сужденью
Она к такому заключенью
Не видя толку уж ни в ком,
Пришла, раскинувши умом:

«Мелки в наш век пошли людишки –
Хуев уж нет – одни хуишки,
Но нужно мне иль так, иль сяк
Найти себе большой елдак!

Мне нужен муж с такой елдою,
Чтоб еть когда меня он стал,
Под ним вертелась я юлою,
И зуб на зуб не попадал!»

И, рассуждая так с собою,
Она решила сводню звать –
И та сумеет отыскать
Мужчину с длинною елдою!

В замоскворечье, на Полянке
Стоял домишко в два окна.
Принадлежал тот дом мещанке
Матрене Марковне. Она

Тогда считалася сестрицей
Преклонных лет, а все девицей.
Свершая брачные дела –
Столичной сводницей была.

Иной купчихе – бабе сдобной,
Живущей с мужем-стариком, –
Устроит Марковна удобно
Свиданье с ебарем тайком.

Иль по другой какой причине
Жену свою муж не ебет,
Она тоскует по мужчине,
И ей Матрена хуй найдет.

Иная в праздности тоскуя
Захочет для забавы хуя,
Матрена снова тут как тут,
Глядишь, красотку уж ебут!

Мужчины с ней сходили в сделку.
Иной захочет (гастроном!)
Свой хуй полакомить, и целку
К нему ведет Матрена в дом.

И вот за этой, всему свету
Известной, сводней вечерком
Вдова отправила карету
И ждет Матрену за чайком.

Вошедши, сводня поклонилась,
На образа перекрестилась
И так промолвила, садясь,
К купчихе нашей обратясь:

«Зачем прислала, говори!
Иль до меня нужда какая?
Изволь, хоть душу заложу,
А уж тебе я услужу!

Коль хочешь, женишка устрою,
Иль просто чешется манда?
И в этот раз, как и всегда
Могу помочь такому горю.

Без ебли, милая, зачахнешь,
И жизнь вся станет не мила.
Но для тебя я припасла
Такого ебаря, что ахнешь!»

«Спасибо, Марковна, на слове,
Хоть ебарь твой и наготове,
Но мне навряд ли он придется,
Хотя и хорошо ебется.

Мне нужен крепкий хуй, здоровый,
Не меньше десятивершковый,
Не дам я каждому хую
Посуду пакостить свою!»

Матрена табаку нюхнула,
О чем-то тяжело вздохнула,
И помолчав минуты две,
На это молвила вдове:

«Трудненько, милая, трудненько,
Такую отыскать елду.
Ты с десяти-то сбавь маленько,
Вершков тка на восемь – найду!

Есть у меня тут на примете
Один парнишка, ей же ей,
Не отыскать на белом свете
Такого хуя у людей.

Сама я, грешница, узрела
Намедни хуй у паренька,
Как увидала – обомлела!
Как есть – пожарная кишка!

У жеребца – и то короче,
Ему бы им не баб ебать,
А той елдой восьмивершковой
По закоулкам крыс гонять.

Сам парень – видный и здоровый,
Тебе, красавица, под стать.
И по фамильи благородный,
Лука его, Мудищев, звать.

Но вот беда, теперь Лукашка
Сидит без брюк и без сапог.
Все пропил в кабаке, бедняжка,
Как есть до самых до порток.»

Вдова восторженно внимала
Рассказу сводни о Луке
И сладость ебли предвкушала
В мечтах о длинном елдаке.

Затем уж, сваху провожая,
Она промолвила, вставая:
«Матрена, сваха дорогая,
Будь для меня как мать родная,
Луку Мудищева найди
И поскорее приведи!

Дам денег, сколько ни захочешь,
Уж ты, конечно, похлопочешь.
Одень приличнее Луку
И завтра будь с ним к вечерку».

Четыре радужных бумажки
Дала вдова ей ко всему,
И попросила без оттяжки
Уж поутру сходить к нему.

В ужасно грязной и холодной
Коморке, возле кабака,
Жил вечно пьяный и голодный
Вор, пшик и выжига – Лука.

Впридачу бедности отменной
Лука имел еще беду –
Величины неимоверной
Восьмивершковую елду.

Ни молодая, ни старуха,
Ни блядь, ни девка-потаскуха
Узрев такую благодать,
Ему не соглашалась дать.

Хотите нет, хотите верьте,
Но про Луку пронесся слух,
Что он елдой своей до смерти
Заеб каких-то барынь двух!

И с той поры, любви не зная,
Он одинок на свете жил,
И хуй свой длинный проклиная,
Тоску-печаль в вине топил.

Позвольте сделать отступленье
Назад мне, с этой же строки,
Чтоб дать вам вкратце представленье
О роде-племени Луки.

Весь род Мудищевых был древний,
И предки бедного Луки
Имели вотчины, деревни
И пребольшие елдаки.

Один Мудищев был Порфирий,
При Иоанне службу нес,
И поднимая хуем гири,
Порой смешил царя до слез.

Второй Мудищев звался Саввой
Он при Петре известен стал
За то, что в битве под Полтавой
Елдою пушки прочищал.

Царю же неугодных слуг
Он убивал елдой как мух.

При матушке Екатерине
Благодаря своей хуине
Отличен был Мудищев Лев
Как граф и генерал-аншеф.

Свои именья, капиталы
Спустил уже Лукашкин дед.
И наш Лукашка, бедный малый,
Остался нищим с малых лет.

Судьбою не был он балуем,
И про него сказал бы я –
Судьба его снабдила хуем,
Не дав впридачу ни хуя!

Настал уж вечер дня другого.
Купчиха гостя дорогого
В гостинной с нетерпеньем ждет,
А время медленно идет.

Пред вечерком она помылась
В пахучей розовой воде,
И чтобы худа не случилось,
Помадой смазала в пизде.

Хотя ей хуй большой не страшен,
Но тем не менее в виду
Такого хуя, как Лукашин,
Она боялась за пизду.

Но, чу! Звонок! Она вздрогнула…
И гость явился ко вдове…
Она в глаза ему взглянула,
И дрожь почудилась в манде.

Пред ней стоял, склонившись фасом,
Дородный, видный господин.
Он прохрипел пропитым басом:
«Лука Мудищев, дворянин.»

Вид он имел молодцеватый
Причесан, тщательно побрит,
И не сказал бы я, ребята,
Что пьян, а все-таки – разит…

«Весьма приятно, очень рада,
Про вас молва уже прошла.»
Вдова смутилась до упаду,
Сказав последние слова.

Так продолжая в том же смысле,
Усевшись рядышком болтать,
Вдова одной терзалась мыслью –
Скорей бы еблю начинать.

И находясь вблизи с Лукою,
Не в силах снесть томленья мук,
Полезла вдовушка рукою
В карман его широких брюк.

И под ее прикосновеньем
Хуй у Луки воспрянул вмиг,
Как храбрый воин пред сраженьем –
Могуч, и грозен и велик.

Нащупавши елдак, купчиха
Мгновенно вспыхнула огнем
И прошептала нежно, тихо
К нему склонясь: «Лука, пойдем!»

И вот уж, не стыдясь Луки,
Снимает башмаки и платье
И, грудей обнажив соски,
Зовет Луку в свои объятья.

Лука тут сразу разъярился
И на купчиху устремился,
Тряся огромную елдой
Как смертоносной булавой.

И бросив на кровать с размаху,
Заворотивши ей рубаху,
Всем телом на нее налег,
И хуй задвинул между ног.

Но тут игра плохою вышла,
Как будто ей всадили дышло,
Купчиха вздумала кричать
И всех святых на помощь звать.

Она кричит – Лука не слышит.
Она еще сильней орет.
Лука, как мех кузнечный дышит,
И все ебет, ебет, ебет!

Услышав эти крики, сваха
Спустила петлю у чулка
И шепчет, все дрожа от страха:
«Ну, знать, заеб ее Лука!»

Матрена в будуар вбегает,
Купчиха выбилась из сил –
Лука ей в жопу хуй всадил,
Но еть бедняжку продолжает!

Матрена, в страхе за вдовицу
Спешит на выручку в беде
И ну колоть вязальной спицей
Луку то в жопу, то в муде.

Лука воспрянул львом свирепым,
Матрену на пол повалил
И длинным хуем, словно цепом
Ее по голове хватил.

Но тут купчиха изловчилась,
(она еще жива была)
В муде Лукашины вцепилась
И их совсем оторвала.

Но все же он унял старуху,
Своей елдой убил как муху,
В одно мгновенье, наповал.
И сам безжизненный упал!

Наутро там нашли три трупа –
Матрена, распростершись ниц,
Вдова, разъебана до пупа,
Лука Мудищев без яиц
И девять пар вязальных спиц.

Был труп Матрены онемевший,
С вязальной спицей под рукой,
Хотя с пиздою уцелевшей,
Но все с проломанной башкой!

ДНЕВНИК ТЕРРОРИСТА!!

День 1-й. Набирал заложников. Пил с каждым. Чуть не сдох.
День 2-й. Пил с заложниками. Чуть не сдохли.
День 3-й. Похмелялись. Выдвинули требование:самолёт и за каждого заложника-ящик пива.
День 4-й. Всё дали. Пиво выпили. Заложники не хотят уходить. Пришлось пропить оружие.
День 5-й. Пришёл ОМОН.Нажрались. Меняли гранаты на водку.
День 6-й. Пробубенили самолёт. Весь день искали. Нашли. Пропили.
День 7-й. Ожидаем группу захвата. Обещали принести пива. Пришли. Принесли водки. Суки.
День 8-й. Всем плохо. Пришли врачи, принесли спирта. Полегчало.
День 9-й. Пришли люди. Сказали, что заложники. Оказалось-приблудные. Ничего не принесли. поменяли их на пиво.
День 10-й. Взяли штурмом запасы авиационного керосина. До чего же противный вкус.
День 11-й. Два дня бухали по чёрному.Больше не могу. Надо сваливать.
День 12-й. Хотел свалить. Не пустили.Обещали набить морду, если сдамся. Пили.
День 13-й. МАМА! ЗАБЕРИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!!!

Древнегреческий историк Геродот упоминает о каких-то «сарматах», живших у рифейских гор. Считается, что сарматы - это предки русских. Но в слове «сар-мат» легко угадывается сочетание «Сара - мать». То есть определенно сарматы - это дети какой-то древней Сары. Упоминание об этой Саре и об этих детях - народах «Рош» и «Раш» - есть в Ветхом Завете. «Глава Рассеяния» («Глава Россиянии»?) на иврите читается как «рош гола» или «реш галут», что в греческой транслитерации читается как «роксоланы», то есть «русы». Сохранившееся до настоящего времени в центральных районах России народное самоназвание «Расея», «расейский» полностью соответствуют ивритскому слову «раш» - первый, главный. В Ветхом Завете русы опоминаются дважды: как сын Вениамина народ «рош» (Бытие 46:21) и как «народ раш» - отступник, несущий гибель и разрушение (Иезекиль 38:2-3; 39:1). Однако отступниками евреи могли назвать только евреев. Отсюда древние русы - это евреи-отступники, несущие Израилю гибель и разрушение. Древний летописец Симеон Логофет писал: «Росы, они же дромиты, получили свое имя от легендарного родоначальника Роса. Они пренебрегли повелением бога, владевшего ими, и были изгнаны соплеменниками...». Но если изгнаны, то куда?
.. Как известно, Русская Земля пошла из Киева. В «Повести временных лет» сказано: «И быша 3 братья: единому имя Кий, а другому Щекъ, а третьему Хоривъ, и сестра их Лыбедь. Седяше Кий на горе, где же ныне увозъ Боричевъ, а Щекъ седяше на горе, где же ныне зовется Щековица, а Хоривъ на третьей горе, от него же прозвася Хоревица. И створиша градъ во имя брата своего старейшаго, и нарекоша имя ему Киевъ. Бяше около града лесъ и боръ великъ, и бяху ловяща зверь, бяху мужи мудри и смыслени, нарицахуся поляне, от них же есть поляне в Киеве и до сего дне». Но если русские - это на самом деле евреи, то Киев тогда основали братья Сруль, Изя и Мойша, а так же их сестра Сара Лейбман.
Основательницу Киева звали как бы Лыбедь, однако это имя удивительно созвучно с именем основательницы Праги - Лебуши, то есть Лейбуши: так Сруль, Изя и Мойша ласково называли свою сестру Сару. Щек - это на самом деле Сруль, поскольку «Щек» переводится как «Змей», а змей - это тотем колена Дана. Кий - это на самом деле Изя, поскольку половина киевских князей носила имя Изяслав - то есть «Слава Изе - основателю Киева!». Хорив - на самом деле Мойша, поскольку имя «Хорив» переводится как «Гора». Имеется в виду, очевидно гора, на которой Мойша получил Тору. Эта гора была выбрана Иеговой для вручения Торы потому, что на ней никогда не стояли идолы (Исход 3:1; Второзак. 1:2 и др.). До Мойши киевляне поклонялись древнему семитскому богу по имени Киун - созвучие со словом Перун очевидно. Следовательно, Мойша получил Тору на горе Хоревица - на ней никогда не стоял идол Перуна (он стоял на Старокиевской горе).
Несомненно, возникает вопрос - а чего это братья Сруль, Изя и Мойша взяли сестру и потащились репатриироваться на Днепр? Это неправильный вопрос - братья там жили всю жизнь! Встречающееся в былинах древнее название Днепра - «Сафет» или «Израй-река» («Добрыня Никитич», сс. 25-26.). Однако Сафат - это священная, или субботняя (на иврите суббота читается «шабат») река еврейских сказочных преданий, протекающая по территории, населенной десятью потерянными коленами Израиля (Еврейск. Энцикл. - «Самбатион»). Отсюда очевидно, что русские - это и есть те самые потерянные колена Израилевы. Кроме того, что евреи основали Русь, они потом ее еще и защищали от врагов. Самая первая русская былина повествует о некоем богатыре Вольге. Вольга был грамотен, знал иностранные языки, различные науки, владел колдовством - то есть Вольга несомненно был евреем. После Вольги Русь защищали Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович. Когда они встречали какого-нибудь путника, то приветствовали его: «Эй, гой еси, добрый молодец!». Но если добрый молодец был гоем, то русские богатыри тогда, получается, были евреями!
Владимир Владимирович, сказал на встрече с Берл Лазаром: «российская государственность складывалась изначально в условиях многоконфессиональности. Это симбиоз различных национальностей, этносов, религий, который называется Россия. В этом наша сила». А вы думали, что Россия - это созданная русскими русская страна. Кто тогда вносил вклад? Кто основал Киев? Буряты и удмурты? Кто воевал с тевтонцами? Тувинцы и башкиры? Вроде они на это не претендуют. Единственный россиянский этнос, который по кремлевской версии хронологии мог помогать русским строить Россию - это евреи, другим это было делать сложно. Но в Куликовской битве евреи, кажется, не участвовали. Не упоминаются еврейские полки и в хрониках битвы при Чудском озере - летописи говорят только о каких-то русских. Единственным объяснением этого парадокса - то есть объяснением способа внести евреям свой вклад в Русь и не поучаствовать в её битвах - это теория о том, что на самом деле русские - это настоящие евреи, а все другие евреи - самозванцы.

И вот закончился наш месяц-февраль.Пингвины по утру не принесут чего нибудь на опохмел.Зато начался месяц ЗАЧЁСА .ВСЕМ ПРИ СЕБЕ ИМЕТЬ ШАПКИ-НЕВИДИМКИ.КАК ГОВОРИТЬСЯ-С БЛЯДЯМИ ОСТОРОЖЕН БУДЬ,А ТО ПОДХВАТИШ ,ЧТО НИБУДЬ. ВЕСНААА!!!!!!!!!